fuck shit movies

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

че ж осенью становится так одиноко?

He was a shy, introverted person who was not comfortable introducing himself to strangers, but he could remedy that easily enough with drink. He'd had a drink or two before he went onstage, it being so much easier to get onstage that way, and one or two more after he left it. By the time the show was over, he was warm, relaxed, confident, and quite forgetful of his shyness. He was someone else altogether, and he loved it. It was like performing, with the added bonus that one didn't have to learn lines.

оххх

бляпост от Суббота, 12 октября 2013

Близняшки Рейнольдс, по совместительству бывшие студенты Гейзлера, по совместительству основатели группы Scar Tissue, проводили свободный от занятий день в разъездах по Бостону. Им нужно было купить подарки к Рождеству, как и Ньютону.
Они долго чесали языками, не замечая, что Ньютон всю дорогу молча смотрит в окно.
- А завтра будет еще хуже.
- Это точно. В прошлом году пришлось гнать в Нью-Йорк. Ньютон, ты еще с нами?
- Мистер Гейзлер?
Ньют не был дома почти шесть лет, и теперь панические атаки наступали даже при мысли о том, что он уже оплатил билет до Берлина. Как там отец, что нового у Илии и какой в жизни этот доктор Готтлиб - Гейзлера начинало бить крупной дрожью и он не мог совладать с руками.
Сколько раз он уже назвал себя идиотом за то, что попросил Германна о встрече? - двести восемь. Идиот. Двести девять. И дыхательная гимнастика - хрень собачья.
- Мистер Гейзлер?
- Да. Что подарить человеку, которого видишь в первый раз?
- Вино!
- Или виски.
- Только не свитер.
- Да, их вообще никому нельзя дарить.
- Книгу?
- Песню.
- Танец.
- Заткнись. Смотря в каких вы отношениях, мистер Гейзлер, вот что.
- Да.
Близнецы переглянулись - сегодня Ньют был еще страньше, чем в свои маниакальные фазы, коих они за годы знакомства у него насмотрелись предостаточно. Сегодня он был тихим. Пришибленным. Испуганным. Оглушенным. Они взяли его развеяться, и пока у них не очень получалось справиться с поставленной задачей.
- Ньют, чувак, что случилось?
- Да вот думаю, надо написать еще одну докторскую.
Работа была лучшим средством сбежать от себя самого. Диссертации - лучшей разновидностью побега.
Сбегал Ньютон уже четыре раза, и хотя он старался их не считать, но если он сейчас сбежит, то это будет микроюбилей. Ву-ху.
Германн всё еще не ответил, и это вселяло надежду. Надежду, что он сможет долететь о Берлина, обойдясь без нервного срыва, и справит Рождество с семьей.
Да, так Ньютону стало определенно спокойнее.
- Ну что, детишки, устроим панкрок?
- Да! Но мы вообще-то старше, мистер Гейзлер.

А вечером пришло письмо.
Для таких, особенно тяжелых случаев Ньют договорился с соседями, что они придержат у себя его пачку сигарет. Он подцепил эту фишку в одном сериале.
Почти все седативные, что ему выписывали последние лет десять, все как один вызывали слабость вплоть до обморока. Обморок - не лучший способ скоротать вечер, тем более что живет Гейзлер один.
К исходу второй сигареты он был в состоянии вскрыть конверт.
Здравствуй, дорогой Ньют.
Я прошу прощения, что тянул с ответом - моя семья каждый год организовывает рождественские ужины, напоминающие королевские балы, и я искал повода и возможности не появляться на нем в этом году.
Я невероятно рад, что ты скоро будешь в Берлине, и жду встречи.

Где ты остановишься? Я живу в трех комнатах в университетском кампусе. Может, так тебе будет удобнее?
Номер телефона, по которому до меня можно дозвониться, когда я на работе:
Ньютон отложил письмо, свернулся калачиком и взвыл.

Германн носил восхитительную, ужасную, невозможную, уродливую фетровую шляпу. Она кое как сочеталась с его строгим пальто, но тем не менее вызывала отвращение у всех, кто считал себя вправе советовать ему, что носить.
После атлантического перелета Ньютона пошатывало, он запинаясь шел по аэропорту - ему хотелось упасть и отключиться. Он не переносил самолеты, турбулентность, соседей по пролету и невозможность открыть окно.
Ньютона Германн узнал. В основном из-за того, что когда-то Ньютон упомянул о том, что самая большая статья о нем напечатана в журнале о татуировках. Обеспокоенный его качающейся походкой, Германн спешно зашагал Нютону навстречу, лавируя в толпе людей в зале. Ньютон буквально врезался в него, не успев затормозить, и узнал только вблизи. Узнав Готтлиба, Ньют вымученно улыбнулся и повис у него на руках.
- Я думаю, мне нужно присесть.
Герман время от времени одалживал машину сестры. И он отвез Гейзлера в парк.
Он сидел, раскинув руки, на скамейке, изредка пил воду, которую ему всунул Германн, и глубоко вдыхал чуть леденящий внутренности запах свежих деревьев.
- Я хотел написать тебе об этом еще осенью, но, поразмыслив, понял, что это довольно опасно.
Ньют пытался закрыть бутылку воды, но для этого нужно было внимательно следить за своими руками, а он уставился на Готтлиба. Он не сразу понял, что Германн разжал его ладони, чтобы помочь. Ньют мучительно выдохнул, разводя трясущиеся руки.
- О чем написать?
Германн завинтил крышку, положил бутылку на скамейку и скрестил руки на груди.
- О Кайдзю.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

вот вам умная мысль:

если человек - то, что о нем помнят другие, то каждый изгой не существует в большей степени, чем кто-то еще.
так что если он хочет существовать (а он, скорее всего, хочет), то ему нужно перестать быть изгоем.

или

найти таких же как он.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

читать дальшеЯ понял значение гигантской руки. У руки две функции - захватывать и отпускать. Но без этих двух сил, она бесполезна. Как младенцы, мы хватаем всё, что есть рядом, в надежде управлять этим, попробовать на вкус, пихнуть это в глаз другому ребенку. Но время, которое мы тратим на управление нашим миром, это время, которое мы тратим, упуская другое. Идеи, истории, гордость, девушки в мягких свитерах, видеоигры, лапшу с маслом. Захватишь что-то надолго, и ты потеряешь столько всего, чего никогда не держал.
Эта гигантская рука была прислана нам как приглашение. Улучшить наше мастерство над силой держать... и отпускать.